Красногорский Узел

Речь перед избранием графа Л. Толстого в почетные члены
Императорского Юрьевского Университета 1902 г.

Информация к размышлению, перед введением в школьную программу курса по изучению основ православия. Речь перед избранием графа Л. Толстого в почетные члены Императорского Юрьевского Университета, сказанная в заседании Совета сего Университета 4-го ноября 1902 г. профессором православного Богословия, Протоиереем А. С. Царевским. Конечно этот протоирей не Магницкий и не Рунич, но тоже даёт понять кто в системе образования хозяин!

Р ѣ ч ь
предъ избраніемъ графа Л. Толстого въ почетные члены
ИМПЕРАТОРСКАГО Юрьевскаго Университета, сказанная
въ засѣданіи Совѣта сего Университета 4-го ноября 1902 г. профессоромъ православнаго Богословія, Протоіереемъ
А. С. Царевскимъ.

Послѣ того какъ одинъ изъ нашихъ коллегъ нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ осмѣлился въ «Петербургскихъ Вѣдомостяхъ» предложить удалить изъ русскихъ школъ св. крестъ, св. иконы, евангеліе и преподаваніе Закона Божія, настоящее предложеніе проф. Шмурло и историко¬филологическаго факультета избрать въ почетные члены университета графа Л. Толстого не удивило меня, но глубоко опечалило и оскорбило меня, какъ члена и слу-жителя православной Церкви, какъ вѣрующаго христіанина и какъ русскаго патріота.

Въ самомъ дѣлѣ, какъ не оскорбиться предложеніемъ оказать почетъ человѣку, который самъ отказываетъ въ почтеніи самому Богу и всему, предъ чѣмъ благоговѣетъ и преклоняется все вѣрующее человѣчество? Изъ религіозно-философскихъ его сочиненій, большую часть кото-рыхъ я принесъ сюда, чтобы, въ случаѣ надобности, документально нодтвердить свои положенія, видно, что графъ Л. Толстой отрицаетъ личное бытіе Бога, божественное достоинство Сына Божія, нашего Спасителя, Его воплощеніе, искупленіе, вознесеніе на небо, второе славное пришествіе, будущую загробную жизнь. Вообще весь символъ вѣры онъ считаетъ выдумкою духовныхъ, незаслуживающею никакого довѣрія современнаго образованнаго человѣка. Ветхозавѣтное божественное откровеніе онъ считаетъ наполненнымъ всевозможными мерзостями. Всѣ св. таинства: крещеніе, причащеніе, покаяніе и пр. признаетъ смѣшными суевѣріями. Всѣ христіанскія церкви: православная, лютеранская, католическая, англиканская, по его мнѣнію, суть учрежденія вредныя. которыя необходимо уничтожить, ибо они насаждаютъ въ человѣчествѣ только суевѣріе и идолопоклонство, которое въ православіи и католичествѣ проявляется въ видѣ покло-ненія св. иконамъ, мощамъ и пр., а въ лютеранствѣ и англиканствѣ — въ видѣ преклоненія предъ библіей и воскреснымъ днемъ. И такъ'далѣе, и такъ далѣе. Таковъ графъ Л. Толстой по его вѣрѣ.

Не лучшимъ онъ является и по жизни и по своему нравоученію. Въ своемъ сочиненіи «Исповѣдь» онъ самъ называетъ себя «убійцею, воромъ, развратникомъ». Онъ проповѣдуетъ отреченіе отъ собственности, а самъ имѣетъ милліоны, которые пріумножаетъ все болѣе и болѣе по-средствомъ продажи своихъ подпольныхъ сочиненій. Раздавать деньги бѣднымъ нелъзя, по его ученію, ибо деньги зло, а зла распространять нельзя. Лучше ихъ оставить у себя. Живя подъ охраной законной власти, онъ проповѣдуетъ анархію. Проповѣдуя безбрачіе и безчадіе, самъ имѣетъ жену и 13 дѣтей. Онъ проповѣдуетъ воздержаніе, а самъ на свой столъ и своей семьи истрачиваетъ ежегодно столько, сколько хватило бы на годовое прокор-мленіе тысячи бѣдныхъ крестьянскихъ семействъ, живущихъ рядомъ съ нимъ. Въ своемъ имѣніи онъ имѣлъ болыпое стадо породистыхъ свиней, которымъ предоставляется такой уходъ и такія удобства, о которыхъ не могутъ мечтать живущіе тамъ же бѣдные крестьяне. По словамъ Берса, его біографа и родственника, толпѣ крестьянъ, умолявшихъ его о помощи, Толстой съ безсердечіемъ заявилъ: «ничего не могу сдѣлать для васъ, я сдѣлалъ все, что могъ». Въ другой разъ, услышавъ мольбу о помощи отъ одного бѣднаго, больного мужика, онъ сказалъ: «ничего не знаю, ничего не знаю» и съ юношескою быстротою убѣжалъ отъ него. Той-же непослѣдовательности, тому-же разладу между словами и жизнію онъ учитъ и послѣдователей своихъ. Мы знаемъ одного такого послѣдователя, который имѣетъ водочный заводъ и спаиваетъ народъ, а самъ въ тоже время печатаетъ въ газетахъ громовыя статьи противъ пьянства. Отсюда становятся вполнѣ понятными тѣ суровые отзывы о графѣ Л. Толстомъ, какіе давали о немъ наши великіе писатели Тургеневъ и Достовскій. По словамъ Тургенева, графъ Л. Толстой — «эгоистъ до мозга костей», «человѣкъ, никогда не любившій, кромѣ себя самого». По словамъ Достоевскаго, графъ Л. Толстой — «естъ самая праздно-хаотическая душа», «современный русскій баринъ да еще средне-высшаго дворянскаго круга».

И вотъ этого великаго еретика по убѣжденіямъ, великаго фарисея по жизни, презирающаго, какъ я покажу далѣе, науку, и всю нашу ученую коллегію, предлагаетъ намъ почтить проф. Шмурло. Нѣтъ, по моему глубокому убѣжденію, членамъ Совѣта, именующимъ себя чадами православной Церкви, не слѣдуетъ принимать въ свое почетное содружество графа Л. Толстого, этого явнаго и злѣйшаго врага православной Церкви Христовой, не только открыто отторгнувшаго себя отъ нея, но своими еретическими измышленіями превзошедшаго еретиковъ всѣхъ временъ —- Арія, Македонія, Несторія, Евтихія и др. По моему убѣжденію, членамъ Совѣта. какъ вѣрующимъ во Іисуса Христа, истиннаго Бога нашего. не слѣ-дуетъ принимать въ свое почетное сообщество этого явнаго врага Христова, отвергающаго божественное достоинство Спасителя нашего, вопреки грозному прещенію Ап. Павла: «всякій, кто не исповѣдуетъ Іисуса Христа Богомъ, въ плоти пришедшимъ, да будетъ проклятъ, маранаѳа»; не слѣдуетъ принимать въ свое сообщество этого лжеучителя, дерзнувшаго извратитъ своимъ нечестивымъ еретическимъ ученіемъ преподанное Христомъ Евангеліе, словеса котораго болѣе непреложны, по ученію Спасителя, чѣмъ самыя небо и земля, и истина котораго засвидѣтельствована не только безчисленными знаменіями и чудесами. но и всею жизнію и кровію св. Апостоловъ и безчисленнаго сонма св. мученниковъ, одной капли которой недостоинъ Толстой со всѣми своими жалкими и беззаконными послѣдователями; не слѣдуетъ принимать въ свое почетное сообщество этого еретика, дерзнувшаго въ безумной гордынѣ своей написать собственное еван¬геліе, вопреки грозному запрещенію Ап. Павла: если мы или Ангелъ съ неба благовѣститъ вамъ болѣе того, что мы благовѣстили вамъ, да будетъ анаѳема. Наконецъ, по моему убѣжденію, членамъ совѣта, какъ русскимъ дѣя-телямъ и сынамъ русскаго народа, не слѣдуетъ принимать въ свое почетное сообщество графа Л. Толстого, этого злѣйшаго врага русскаго народа, пытающагося своимъ нечестивымъ ученіемъ отнять у него его драго-цѣннѣйшее сокровище, св. православную вѣру и разрушить его вѣковѣчные устои государственной и частной жизни — самодержавіе, православіе и народность, которые создали славу и величіе нашего отечества, за которыя наши предки и братья въ безчисленномъ числѣ поло-жили животъ свой на поляхъ брани и за которыя и всѣ мы, несомнѣнно, готовы пойти на смерть.

Но проф. Шмурло говоритъ намъ, что графъ Л. Толстой составляетъ славу русскаго народа. Безспорно, авторъ «Дѣтства и Отрочества», «Войны и мира», «Анны Карениной» славенъ, но, къ глубокому сожалѣнію, слава эта давнымъ давно омрачена имъ и размѣнена на тѣ 30 сребренниковъ, за которые Іуда предалъ Христа и за которые и теперешніе послѣдовали Толстого не только продаютъ Христа, но нерѣдко и покупаютъ себѣ поля скудельничныя. Хранить эту славу умолялъ Л. Толстого на смертномъ одрѣ своемъ Тургеневъ. «Другъ мой, писалъ онъ ему, вернитесь къ литературной дѣятельности. Вѣдь этотъ даръ вашъ оттуда, откуда все другое. Ахъ, какъ бы я былъ счастливъ, еслибы могъ думать, что просьба моя такъ на васъ подѣйствуетъ!... Другъ мой, великій писатель земли русской, внемлите моей просьбѣ». Но графъ Л. Толстой не внялъ этой мольбѣ; онъ не удостоилъ Тургенева даже отвѣтомъ и, свернувъ съ литературнаго пути, пошелъ по новому, опозорившему его пути основателя новой соціально-демократической религіи.

Проф. Шмурло говоритъ, что графъ Л. Толстой и нынѣ въ старческомъ возрастѣ съ юношескимъ увлече-ніемъ занимается отысканіемъ истины. А по моему убѣж-денію графъ Л. Толстой съ сатанинскимъ упрямствомъ удаляется отъ истины. Это мнимое отыскиваніе имъ истины великій писатель нашъ Достоевскій называетъ просто «праздношатайствомъ», «празднохаотической души современнаго русскаго интеллигентнаго барина, да еще средне-высшаго дворянскаго круга.» Христіанину должны быть извѣстны слова Христовы: «Азъ есмь путь и истина и животъ. Вотъ Я стою при дверяхъ (сердца) и толку и если кто услышитъ голосъ Мой и откроетъ Мнѣ двери вниду къ нему и вечеряю съ нимъ». Эта истина дана всѣмъ христіанамъ и обрѣтается только въ церкви Христовой. Находятъ ее и ученые труженики науки, трудящіеся подъ просвѣщеннымъ вліяніемъ Слова Божія и Церкви, находятъ ее и всѣ христіане путемъ напряженнаго усилія воли и добродѣтельной жизни, не той плот-ской, исполненной вопіющихъ противорѣчій, эпикурейской и самодовольной жизни русскаго барина средне — высшаго дворянскаго круга, которую проводитъ графъ Толстой, а путемъ жизни, исполненной истиннаго самоотверженія ради царствія Христова. Исканіе истины Толстымъ можно сравнить только съ исканіемъ истины Пилатомъ, который нѣкогда, имѣя во очію предстоявшую предъ глазами его истину, вопросилъ: что есть истина? и затѣмъ отвернулся отъ Нея и предалъ Ее на смерть.

Мнѣ могутъ возразить, что въ настоящемъ случаѣ имѣется въ виду сообщество въ области научной, при которой область вѣры и личныхъ убѣжденій остается не затронутой. Но графъ Левъ Толстой, отвергающій науку и литературу и искусство, презирающій лицъ, занимаю¬щихся ими, что общаго можетъ имѣть съ университетомъ и съ учеными, служащими въ немъ? Въ своемъ сочи-неніи «Исновѣдь» онъ говоритъ о себѣ: «Я понялъ, что все это, и науки, и искусство -- одного баловство, что искать смысла въ этомъ нельзя, что люди, занимающіеся наукою, — «паразиты». Въ другомъ мѣстѣ тойже «Исповѣди» онъ всю русскую литературу вмѣстѣ съ Державинымъ, Пушкинымъ, Лермонтовымъ, Гоголемъ называетъ никуда негодною «трухою»; говоритъ, что къ обществу литераторовъ онъ всегда относился съ омерзеніемъ и что при появленіи своемъ въ этомъ обществѣ, въ немъ, обыкно-венно, возникаетъ чувство, которое испытываютъ при посѣщеніи сумасшедшаго дома. Какъ же послѣ этого наша ученая коллегія, которую Толстой называетъ «паразитами» и къ которой кромѣ омерзенія не имѣетъ другихъ чувствъ, какъ эта самая коллегія будетъ приглашать его въ свое почетное сообщество? Не отнесется ли къ этому самъ Толстой, какъ къ незаслуженному оскорбленію?

Далѣе представьте себѣ, что бывшій полковникъ Гриммъ, недавно опозорившій себя измѣною русскому народу, — великій ученый, поэтъ, художникъ? Неужели же въ россійскомъ государствѣ нашлось бы такое ученое учрежденіе, которое, руководствуясь тѣмъ, что оно имѣетъ дѣло только съ одними научными интересами, а до другихъ отношеній ему нѣтъ дѣла, осмѣлилось бы выбрать его своимъ почетнымъ членомъ? А вѣдь графъ Л. Тол-стой— измѣнникъ не только русскому народу, но и св. православной Церкви.

Вообще все это возраженіе можетъ исходить только отъ лицъ, совершенно индифферентно относящихся ъ интересамъ вѣры и Церкви, для которыхъ эти интересы не имѣютъ никакой цѣны. Христіанинъ всегда долженъ сознавать себя христіаниномъ и, не будучи клятвопреступникомъ, ни на одну минуту не долженъ отрѣшаться объ обязанностей своего христіанскаго званія. Христіан-ская душа не есть тотъ пантеонъ, въ которомъ возможно было бы совмѣстное служеніе Богу и мамонѣ, служеніе Христу и почитаніе антихриста, и христіанство не есть только система вѣрованій и убѣжденій, совмѣстно съ которою могутъ существовать въ насъ и другія нехри-стіанскія убѣжденія и отношенія; нѣтъ, христіанство есть состояніе души, отъ котораго христіанинъ не можетъ никогда отрѣшиться, если желаетъ быть христіаниномъ. При указанной индиффереытной точкѣ зрѣнія мы не имѣли бы сонма св. мучениковъ, не имѣли бы христіанства. Вѣдь, повидимому, нѣтъ ничего зазорнаго въ томъ, чтобы бросить одинъ разъ горсть ѳиміама на идольскій жертвен-никъ, а въ душѣ имѣть христіанскія убѣжденія и, вер-нувшись въ общество христіанъ, по прежнему чувствовать себя христіаниномъ. Этимъ показана была бы только снисходительность къ вѣрованіямъ большининства и столъ восхваляемая нынѣ вѣротерпимость. Но не такъ думали св. мученики и подобнымъ лукавымъ разсужденіямъ предпочитали мученія и смерть.

Не будучи недостойнымъ сыномъ и предателемъ, я не могу оказывать почетъ человѣку, оскорбляющему моего отца, позорящему мою мать. А графъ Л. Толстой именно оскорбляетъ Св. Церковь, эту мать нашу, болѣе драгоцѣнную намъ, чѣмъ родная мать каждаго изъ насъ. Истинный христіанинъ не можетъ, не впадая въ грѣхъ Іуды предателя, вступать въ тѣсное сообщество съ лицомъ, явно оскорбляющимъ его вѣру, вторично распинающимъ Христа, какъ бы ни было славно это лицо по суду людей міра сего, прелюбодѣйнаго и грѣшнаго. По ученію Спасителя, нельзя служить Богу и мамонѣ, нельзя работать Двумъ господамъ. «Кто не со Мною. тотъ противъ Меня», говоритъ Господь.

Поэтому, по моему мнѣнію. историко-филологическій факультетъ и проф. Шмурло, предлагающіе намъ избра-ніе графа Л. Толстого въ почетные члены Университета, тѣмъ самымъ предлагаютъ членамъ Совѣта сдѣлать оффиціальное заявленіе о своемъ исповѣдавіи, предлагаютъ показать, съ кѣмъ члены Совѣта желаютъ остаться: съ Христомъ ли, истиннымъ Богомъ и Спасителемъ нашимъ и Его Св. Церковью, или съ графомъ Л. Толстымъ и его толстовщиною, и кого они предпочитаютъ: Христа ли, истиннаго Бога и Спасителя нашего и Его св. Церковь, или графа Л. Толстого и его толстовщину.

Господь Спаситель учитъ насъ въ Евангеліи: «Если кто не послушаетъ Церкви, тотъ да будетъ тебѣ, какъ язычникъ и мытарь», то есть съ такимъ ослушникомъ мы, христіане, не должны имѣть никакого общенія. Но графъ Л. Толстой не только явный ослушникъ Церкви, но и злѣйшій врагъ ея. Какъ же члены Совѣта, оста-ваясь честными членами Церкви, могутъ принять его въ свое почетное сообщество? Апостоламъ и ихъ преем-никамъ Господь Спаситель сказалъ: «слушающій васъ Меня слушаетъ, и отвергающійся васъ Меня отвергается, а отвергающійся Меня отвергается пославшаго Меня». Но всѣмъ намъ извѣстно, что соборъ преемниковъ св. Апо-столовъ, Архипастырей Россійской церкви, во всеуслы-шаніе объявилъ графа Л. Толстого чуждымъ св. Церкви Христовой. Возможно ли послѣ этого намъ, чадамъ св. Церкви, принимать въ свое почетное сообщество графа Л. Толстого, не нарушая долга послушанія св. Церкви?

Наконецъ съ высоты Престола намъ неоднократно дано было повелѣніе нашимъ Августѣйшимъ Монар-хомъ воспитывать учащуюся молодежь въ правилах христіанской вѣры и нравственности, по принципамъ православія, самодержавія и народности. Не будетъ ли теперь избраніе графа Л. Толстого, этого злаго врага христіанской вѣры, этого отрицателя указанныхъ принциповъ, нашимъ уклоненіемъ отъ исполненія указаннаго Высочайшаго повелѣнія? И не вправѣ ли будетъ послѣ этого учащаяся молодежь на наши увѣщанія подчиняться велѣніямъ законной власти, сказать намъ: врачи, исцѣлитесь сами?

Въ виду всего изложеннаго, по моему глубокому убѣжденію, избраніе графа Л. Толстого въ почетные члены Университета было бы со стороны членовъ Совѣта оффиціальнымъ актомъ противленія ихъ словамъ Самого Господа Іисуса Хриета, явнаго неповиновенія ихъ св. Церкви и отпаденія отъ нея, актомъ оскорбительнаго вызова ихъ по отношенію ко всему православному русскому народу, актомъ уклоненія ихъ отъ Высочайше предписанныхъ принциповъ дѣятельности и, наконецъ, актомъ отрицанія своего собственнаго достоинства, ибо графъ Л. Толстой съ презрѣніемъ относится къ людямъ, занимающимся наукою, и самую науку считаетъ «баловствомъ». Вотъ почему ни одинъ изъ русскихъ Универси-тетовъ до сего времени не счелъ нужнымъ и возможнымъ избрать графа Л. Толстого своимъ почетнымъ членомъ.

Въ заключеніе я выражаю желаніе, чтобы каждый членъ Совѣта, желающій подать свой голосъ за графа Л. Толстого, почувствовалъ въ совѣсти своей глубоко скорбный и вмѣстѣ всемогущій гласъ Христовъ, обращенный Имъ нѣкогда къ гонителю своему: «Савлъ, Савлъ! что ты Меня гонишь; Я Іисусъ, Котораго ты гонишь; трудно тебѣ идти противъ рожна», и, почувствовавъ его, оставилъ намѣреніе свое.

(Курск. Еп. Вѣд. )

Может быть, всё же нужно прислушаться к стиху 1.17 Евангелия от Фомы?